Греки и Греция

У каждой уважающей себя компании есть друзья-доброжелатели. Бизнеса с ними обычно не делается, а вот милое общение периодически происходит. Имеются такие друзья и у  «Лентяя». В их числе – журналист Алла Горбач. Сегодня она – по собственной инициативе, заметьте, – разрешила опубликовать у нас на сайте её отличную статью про Грецию, оставшуюся незамеченной в Беларуси из-за того, что этот материал был напечатан в популярном, но у нас практически неизвестном рижском журнале Lilit в 2012 г. Нам показалось, что такая классная и написанная с любовью история просто обязана пойти «в народ».

Алла, мы безмерно благодарны. С нас при случае – пирожок и пончик.
Турагентство «Лентяй»

Впервые я попала в Грецию в середине 90-х. Наш сырой климат не шел моим малышам. Дети болели без конца — с температурой 40, кашлем до рвоты и прочими радостями. Моя жизнь состояла из компрессов, горчичников и бессонных ночей. К весне нашелся умный лор-гомеопат. Осмотрев моих бледных, как дети подземелья, отпрысков, он заявил: «Вам надо климат поменять. На сухой морской». «Это где?» — покорно спросила я. «Ну, не Турция, — сказал лор презрительно, — и не Крым с Кавказом. Там везде влажно. Разве что Евпатория, но лучше Северная Греция».

Я была согласна на все. Если бы он сказал: «Северная Корея» — и то я бы не спорила.

Я поплакалась подруге из турфирмы. «Я знаю, куда тебе надо!», — заявила она и с энтузиазмом расписала небольшой рыбацкий поселок, где ровно один отель — из утопающих в зелени бунгало прямо у моря. «Тихо, скромно, недорого. Дача, короче. Только в Греции». Речь шла об отеле «Геракина Бич» в поселке Геракини – сейчас он называется Ikos Olivia.

Так я попала в край, где тело приходит в себя, а душа отогревается и расцветает, пробиваясь из зимней спячки, как бледно-фиолетовые крокусы из-под земли.

Домики разделялись живой изгородью. Тишина. Кроны деревьев в огромных красных цветах-граммофонах. Густые серебристые оливы. Пышные, похожие на акацию кусты — листьев почти не видно из-под россыпи желтых соцветий. Удоды вспархивают из-под ног. В сотне метров от порога длинный пустынный пляж. Когда не спалось, я бродила в ночной рубашке босиком по теплому песку. Далеко на рейде мерцали огоньки кораблей.

Мелкий желтый песочек, ласковые волны, пологий вход в море… не пляж, а сказка. Детей из воды было не вытащить. Дышалось легко. Воздух и правда был сухой — роскошные розы, отцветая, не увядали, а засыхали. Дети бродили среди высоченных розовых кустов как в джунглях. Дочь вначале кашляла так, что перепуганные птицы взлетали из зарослей. Я в ужасе думала: «Идиотка, надо было в больницу ложиться, а не за границу ехать»… Потом кашель стал мягче, реже. Дней через пять ушел совсем. У сына, наконец, остановился поток из носа. Впервые за много месяцев я могла спать, за одно это полюбив Грецию преданно, как спасительницу.

Немного придя в себя, я вспомнила, что нахожусь в стране с древней культурой. Но многочасовая автобусная экскурсия с детьми 2 и 5 лет… «Договоритесь с таксистами, — посоветовали мне, — это недорого». Я вышла на taxi-plaсе и увидела одинокий серебристый Мерс. Вокруг бродил невысокий сухонький дядечка-водитель. NICO — прочла я на табличке, торчавшей из-под дворников.

Как пишут в репортажах, это была судьбоносная встреча. Мы с Нико начали с отношений «таксист-клиент». Но постепенно этот водитель с тридцатилетним стажем, балагур и жизнелюб стал другом нашей семьи. Мы познакомились с его родней, приятелями и соседями. Объездили полстраны, ели в деревенских тавернах, гостили у пастухов. Заходили в глухие горные монастыри, плавали на рыбацких шхунах на острова… Благодаря Нико я увидела не курортную, а настоящую, живую Грецию — колоритную, забавную, душевную и невероятно красивую. И приезжала туда из года в год — с семьей, друзьями, родственниками…

Греция — небогатая страна. Она переживала политические кризисы, экономическую и социальную нестабильность. При диктатуре «черных полковников» в 60-х-70-х годах ХХ века многие оттуда уехали. Сегодняшняя Греция тоже запуталась в клубке проблем. Знаю немку, принципиально отказавшуюся отдыхать в Греции. «Мы этих бездельников содержим, — возмущалась она,- терпеть их не могу!» Она никогда не общалась с греками. Но, видимо, в глазах граждан благополучных стран Евросоюза имидж Греции испорчен безнадежно.

Я не стану заниматься анализом. Я необъективна. Я люблю эту страну, как любят беспутного, но обаятельного друга – умом понимаешь, что шалопай, но устоять перед его очарованием не можешь. Сами-то греки уверены – их страна прекрасна! Те, с кем я общалась, неизменно проявляли невероятный

Греческий патриотизм.

Греки любят свою страну и гордятся ею – несмотря ни на что. Они четко ассоциируют себя с Древней Грецией, где процветали наука и культура и родились шедевры скульптуры и архитектуры. Что современная Греция — другая, их не волнует. Греки считают себя самой древней, умной, образованной, а, главное – благородной нацией. Так сказать, голубой кровью Европы. Они гордятся предками так, словно знают свою родословную вплоть до Гомера.

Даже греки-эмигранты говорят о стране с обожанием. «Я здесь только до пенсии, — утверждала портье отеля в Майами, полная черноволосая гречанка, — потом вернусь!» А ведь она родилась в Америке! Моя знакомая, живущая в Бостоне, собралась в отпуск на 2 недели подряд, что на фирме было не принято. Но, услышав, что она едет в Грецию, ее шеф-грек расцвел и не только перестал возражать, но и добавил неделю. «Ты должна там все увидеть и мне рассказать!» — заявил он оторопевшей подчиненной.

Друг Нико, Димитрий, владелец кафе и магазина в рыбацком поселке, прожил в Австралии 17 лет. У него был прекрасный дом у океана, успешный ресторанный бизнес, семья. Но он вернулся в Грецию. Мы сидим в его кафе, за простеньким, покрытым клеенкой столиком, пьем холодный кофе-фраппе. Димитрий эмоционально рассказывает, как сложно выдержать конкуренцию на курорте, жалуется, что без семьи одиноко, что после богатого культурными событиями Мельбурна здесь скучно. «Не понимаю, — говорю я, — если там все было хорошо, зачем ты вернулся?» Тучный, сутулый Димитрий вдруг преображается, расправляет плечи, откидывает голову, во взгляде проскакивает что-то орлиное. «Я – грек!» — произносит он с неподражаемой гордостью и достоинством.

Нико прожил 12 лет в Германии. Прекрасно говорит по-немецки, восхищается немецкими дорогами и порядком. Но как только режим «черных полковников» рухнул, предпочел жить на родине. «Почему, Нико?» — спрашиваю. «Слушай, у них к соседу на пиво надо в ежедневник записываться за две недели! Что это за жизнь?! Мы, греки, так не можем. Захотел с соседом выпить – встал и пошел».

И еще эпизод. Мы с подругой купили в местном магазине две упаковки французских духов. Распаковав, обнаружили, что это подделка: в фирменных коробках оказались грубые флаконы с чем-то пахнущим самогоном. Но вернуть деньги мы не смогли. «Мы не продаем подделок, — заявила хозяйка магазина, — при мне вы ничего не вскрывали, откуда я знаю, что там было?». Я пошла к Нико. Он стал отнекиваться: мол, такого не может быть, мы что-то путаем. Глаза его бегали. Я понимала – в поселке все кому-то друзья или соседи, ругаться не хочется. Но духи стоили дорого, а покупка — на помойку выбросить. И я в сердцах сказала: «Ну, ясно. Я думала, что Греция – страна порядочных людей, а здесь, похоже, живут вруны и мошенники». Нико подскочил как ошпаренный. «Нет! – закричал он, наливаясь краской, — не говори так о моей стране!» «А как же еще?!» «Дай сюда!» – и Нико, выхватив у меня упаковки, пошел в магазин. Вернулся очень злой. Протянул деньги: «Возьми. Она извиняется и просит вас прийти за сувенирами. И никогда больше не говори так о Греции! Греки – честные люди!»

Здесь, как нигде, виден

Греческий характер.

Когда-то английский поэт лорд Байрон написал: «Люблю греков. Они приятные плуты». Очень точные слова. Греки дружелюбны, гостеприимны – но при этом большие индивидуалисты и никогда не упустят свою выгоду. Они любопытны, много расспрашивают – и в то же время неуловимо дают понять: а греки-то лучше! Очень жизнерадостны, настоящие эпикурейцы —  любят вкусно покушать, выпить хорошего вина, послушать музыку. За рулем Нико все время напевает. Замечает и радостно показывает любую мелочь — яркий цветок, необычное облако, ежика на дороге. Греки умеют ценить маленькие радости, наслаждаться жизнью, получать удовольствие от пустяков. При этом обидчивы, не приемлют критики. Остроумны, но над ними шутить надо осторожно, чтобы не задеть самолюбие.

Моя подруга наняла Нико как таксиста–гида. Недовольны остались оба. Подруга не поняла, почему Нико ожидал от нее оплаты его обеда, а он возмутился, что она держится сугубо как клиентка. Конечно, подруга не была обязана его кормить. Но сделай она такой дружеский жест – и Нико угостил бы ее кофе в живописной таверне, отвез бы к редкому памятнику или в древнюю часовню. Грек не любит чувствовать себя наемным работником. Покажи, что страной восхищаешься, а к гиду относишься по-приятельски – и будут щедрые бонусы. Уловив этот нюанс, я сообразила, как надо себя вести — из чего и выросла дружба с Нико.

Возможно, такое отношение к работе связано с чувством собственной значимости. Сервис в Греции неторопливый, даже в дорогих отелях. Греки словно показывают, что знают себе цену. Их считают ленивыми. Я бы сказала, что это не лень, а полная несовместимость национального характера с понятием сервиса. Благородная древняя нация – и слуги? Исключено! Никто не суетится, не проявляет рвения в надежде получить чаевые. Надо видеть, с каким достоинством официант молча наклоняет голову в ответ на твое «Спасибо». Воистину, посмотрит – рублем одарит. Словно думает: «Будь мне благодарен уже за то, что я тебя в моей стране принимаю. Нам и без тебя вообще-то неплохо». Зато как о друге о тебе будут заботиться от души, особенно если ты с детьми. К ним относятся с восторгом. Особенно

Греческие мужчины.

Мужчины в Греции как всюду, но есть и кое-что свое. Семья для греков — большая ценность, они любят детей и чувствуют за них ответственность. Разводы не запрещены, однако общество их не одобряет. Здесь самый низкий среди стран Евросоюза процент разводов и один из самых низких показателей рождения детей вне брака. Процедура развода сложная, долгая, к тому же суд может обязать мужчину содержать бывшую жену. Ситуация, когда папа после развода не интересуется ребенком и бегает от уплаты алиментов, редкость — для греческих мужчин бросить ребенка аморально. Нико очень возмущался, узнав, что моя подруга, разведясь, растит сына практически одна. Но есть и подводный камень – ответственно относясь к браку, греки женятся поздно. Многие никогда не женятся – в Греции один из самых низких показателей количества браков.

У Нико три взрослых сына: один – адвокат, второй в риэлтерском бизнесе, младший учиться не захотел, работает барменом. Большеглазый, улыбчивый, он известен всему побережью как местный Дон Жуан. Женился, в возрасте под 40, лишь старший. Остальные об этом пока не думают. Девушкам гулять по греческим городкам можно без опаски даже ночью — приставать грекам не позволяет все то же достоинство. Знаю, правда, историю, когда пляжный бармен настойчиво добивался любви русской туристки. На пляже она всегда разгуливала топлесс, так же приходила за коктейлем. Думаю, он расценил ее вид как сигнал – в Греции это не очень-то принято.

Греки – не самая красивая нация. В основном невысокие, с пузиками, лысеют рано. Но порой встречаются такие аполлоны… В отеле дежурил охранник — породистое лицо Пирса Броснана, фигура Скалы Джонсона, лукавое обаяние молодого Харрисона Форда. Однажды я застала его поливающим газон из шланга до пояса обнаженным — да так и застыла на месте. Вот за кем можно пойти на край света!

Как-то мы плыли паромом на Тассос – один из красивейших небольших островов в Македонии. Нико с кем-то поздоровался, я взглянула – и обомлела. Высоченный чернобородый пират в тельняшке, с серьгой в ухе белозубо улыбнулся и огромной ручищей похлопал Нико по плечу так, что тот присел. Это оказался капитан парома. Колорит почище Джонни Деппа! Такой тип греков нередко встречается на островах среди рыбаков и капитанов шхун.

Греки любят и умеют готовить. Однажды мы были в гостях у брата Нико Андреаса. Дом стоит на горе, вид из окон — глаз не оторвать. Большой двор полон экзотических растений — моряк Андреас привозил их со всего света. В жару вся жизнь — во дворе. Предложив помочь с обедом, я услышала: «Ты гостья, отдыхай. Это мужское дело». И началось представление. Семеро загорелых, стройных мужчин — братья и их сыновья — передвигались между столом и мангалом с пружинистой грацией расслабленных хищников. Напевая, пританцовывая, перебрасываясь шутками, они жонглировали помидорами, шумно вдыхали базилик, сыпали в вазочки спелые оливки. Вскоре появились красиво нарезанные цветные овощи, ломти белого хлеба и два огромных блюда мяса-гриль. И, конечно, запотевшие кувшины с домашним вином. Запах стоял головокружительный. Разомлев от вина и невероятно вкусной еды, я на себе поняла, что такое

Греческое гостеприимство.

Говорят, на Западе не принимают гостей, как у нас, по принципу «все, что есть в печи, все на стол мечи». Если так, то греки — не западные. Нас встречали на широкую ногу.

Саки, сын Нико, живущий в Афинах, везет нас с мужем в порт Пирей. Бухта усеяна ресторанами. Вслед за Саки пробираемся к кафе. Никаких понтов — скатертей нет, пластиковые стулья, но кафе набито под завязку. Саки шепчется с хозяином, и нам находят столик. Тут же появляются овощи-гриль, кальмары, осьминоги, мидии в чесночном соусе, на огромном блюде — целиком разные рыбины. Хозяин лично приносит креветки и острые баклажаны. Я в панике смотрю на стол, прикидывая цены. Но ужин нам не стоит ничего. На наши протесты Саки улыбается: «Приеду к вам в гости, вы меня тоже накормите».

Братья Нико и Андреас — мужики немолодые, но фору дадут любому. По приезде в дом Андреаса нас сразу тащат в бар. После пяти часов езды по горному серпантину муж чуть жив и робко пытается отбиться. «Пойдем! Там свежая рыбочка!», — непреклонно говорит Нико. Разговор по-английски, но слово «рыбочка» звучит по-русски, чтобы точно дошло. Меня не трогают — надо уложить детей, но мужа уводят. Троица возвращается в два часа ночи. Глядя мимо меня мутными глазами, муж заплетающимся языком спрашивает: «Где кровать?». В комнату просовывает голову Нико: «Did you like рыбочка?» — жизнерадостно интересуется он. «Yes»,- отвечает муж и падает на кровать. Утром рассказывает: рыбы, пива и водки узо было на десятерых. Денег с него, конечно, не взяли.

В доме у Нико на столе вышитая скатерть, вода и оливковое масло в изогнутом кувшине. Здесь хозяйничает его жена — степенная, полная Оридичи. В комнатах прохладно, на кроватях белые покрывала, подушки накрыты льняными кружевными салфетками — как у моей бабушки в деревне. На стенах — семейные фото в рамках. Оридичи гладит моих детей по головкам — ей давно хочется внуков. Подкладывает лакомые кусочки, заботливо вытирает мордашки, розовые от арбуза. К чаю подает смесь меда с орехами. Провожая нас, упаковывает корзинку фруктов и варенья. По Оридичи я сужу, какими бывают

Греческие женщины.

В Греции смешаны патриархальность и современность. Это хорошо видно по женщинам. Вот Оридичи — гречанка городская, но традиционная. Деревенские пожилые гречанки ходят исключительно в черном, голову покрывают платком. Оридичи носит и цветные, и черные вещи, но все платья и блузки строгого покроя, даже в жару тело закрыто. Она не красится, волосы зачесаны назад и сколоты на затылке. Образования у Оридичи нет. Выйдя замуж и родив троих, она больше не работала — растила детей, вела дом. Сейчас ее жизнь тоже однообразна: хлопоты по дому, магазины, посиделки с соседками в кафе за чашкой кофе. Непоседа Нико объездил много стран, а его жена — домоседка, ей это не нужно. Хозяйка Оридичи отменная — в доме чистота, на кухне пучки ароматных сухих трав, полочки заставлены специями и домашним вареньем из корочек апельсинов, зеленых грецких орехов, инжира. Ходит Оридичи плавно, говорит медленно — словно окутывает мягким покрывалом. Добродушная, заботливая, она — воплощение уюта и покоя.

А вот 30-летняя Агапи (по-гречески «Любовь») — совсем другая. Замужем, растит двоих детей и делает карьеру. Агапи прошла путь от официантки до главы ресепшн большого пятизвездочного отеля. Знает 6 языков, водит машину, сидит на Фейсбуке, планирует открыть свой отель. Она современная городская женщина: мини, высокие каблуки, яркий макияж, длинные каштановые волосы свободно рассыпаны по плечам. Но образование получала по книгам, курсам он-лайн и кратким семинарам — учиться в Салониках ей не разрешили родители. «И правильно,- говорит Агапи,- в огромном городе столько соблазнов, как туда отпускать девушку одну?» Традиции подсознательно сказываются на поступках. Сына Агапи назвала в честь свекра – так принято.

София, хозяйка поселкового магазинчика на вид еще свободнее. Она курит и беззастенчиво ходит в открытой майке на лямках, откуда норовит выскочить огромная грудь. У прилавка копошатся дети, сколько их, я давно сбилась. Старшая уже помогает продавать. Сварив мне кофе, София на бойком английском рассказывает про налоги и мужа-моряка. Непостижимо, как она месяцами одна справляется и с магазином, и с оравой детей. Но на вопрос, не перестать ли рожать, София уверенно отвечает: «Когда детей много, это же хорошо!» Такая вот эмансипация по-гречески.

Я не назвала бы гречанок красавицами. Они часто приземистые, склонные к полноте. Встречаются крупные носы, грубоватые черты лица. Но есть в них обаяние, равновесие, спокойная уверенность. И я понимаю, почему, несмотря на соблазны, Нико хранит своей Оридичи

Греческая преданность.

Нико женат более сорока лет. Оридичи он называет «Мама» и с иронией говорит: «Niсo working, Мama bla-bla-bla!» Но он привязан к жене. Рабочий день в сезон у него безразмерный, может домой заезжать на пару часов в сутки. Но не забывает позвонить, дать знать о себе — порой очень своеобразно.

Собираемся на раскопки. Дорога дальняя, Нико заезжает за нами в пять утра, но, выехав на шоссе, вдруг разворачивается: «Домой надо заехать». «Забыл что-то», -думаю я. Подъезжаем к его дому. Окна закрыты, тишина. «Мама!!!» — орет Нико на всю спящую улицу. Из окна выглядывает сонная встрепанная Оридичи. «Hi Mama! See you later!», — весело кричит Нико и с чувством выполненного долга уезжает. «Ночью клиентов в аэропорту встречал, дома не был», — поясняет он. Я оглядываюсь. Оридичи меланхолично машет вслед.

Как таксист, Нико имеет дело с тьмой народа, бывает в стриптиз-клубах, ночных дансингах и прочих злачных местах. Клиенты ведут себя по-разному, особенно выпив. Но Нико, как бы общителен не был, всегда знает границу, за которую выходить нельзя.

Однажды его клиентками были две турчанки из Германии. Девушки без тормозов, приехали оторваться. Нико долго возил их по дискотекам. К полуночи пьяные гостьи потребовали отвезти их в клуб и подождать, пока они потанцуют. Сев за столик, Нико заказал себе кофе, но, взглянув на девушек, чуть не подавился — турчанки перешли к стриптизу. Нико учит русский, и, рассказывая, он разволновался и перешел на экзотическую языковую смесь: «You see, они прыг on the table, бюстгалтер out and dancing желудок!» Нико понял — это катастрофа. В клубе полно знакомых, и завтра жене доложат, что он провел ночь с полуголыми пьяными девицами. Вышел он из положения гениально. Стащил девиц со стола, загнал в машину и повез знакомить с женой! Среди ночи привез домой, представил, как постоянных клиенток. «Перебрали, — сказал он,- надо привести их в чувство». Оридичи сварила крепкий кофе, принесла ледяной воды умыться. Вскоре протрезвевшие и притихшие турчанки были доставлены в отель. «Теперь если кто и скажет, она поймет. Работа есть работа», — и Нико вытер пот со лба. Муж да убоится жены своей!

Трудно судить, верны ли греки женам. Наверно, бывает всякое. Но точно кое-что мы воспринимаем по-разному. Нико понравилась моя подруга — веселая, любознательная. Он иногда приглашал ее на кофе без меня. На следующее лето Катя не приехала — денег не было. Нико вдруг предложил: «Позвони, скажи: я оплачу отель, пусть приезжает». Катя, конечно, отказалась. «Я буду чувствовать себя обязанной, мне нечем расплатиться. Секса я не хочу, он женат и не нравится мне как мужчина». Нико ее отказ огорчил. «Не понимаю, почему, — повторял он, — звони еще!» Не сумев объяснить отказ подруги намеками, я сказала, как есть: «Она спать с тобой не хочет, а больше ей тебя нечем отблагодарить». Лицо Нико вытянулось: «Что ты несешь?! Мне ее просто жалко! Она хороший человек, сына одна растит, ей отдохнуть надо! Я хотел помочь! Я много зарабатываю! При чем тут спать? Я женат!» Я попыталась сказать, что у нас такие предложения трактуют однозначно, но Нико надулся и уехал домой — обиделся.

Поведение греков порой, на наш взгляд, парадоксально. Думаю, что так проявляется своеобразная внутренняя

Греческая свобода.

Греки религиозны и довольно консервативны, но обходятся с традициями вольно и порой сочетают несочетаемое. Как-то мы попали с Нико в стриптиз-клуб, где шла акция «Плейбоя». Гренадерского роста негритянки вытворяли у шеста чудеса акробатики. Бюстов такого размера я в жизни не видела. В ложбинках сверкали усыпанные стразами кресты. «Melons, melons», — радостно комментировал Нико, хлопая в ладоши. К пяти утра он начал зевать и заявил: «Поехали, надо поспать, утром племянник венчается». «Нико, не понимаю,- решилась я спросить, — как это возможно — стриптизерша с крестом, да и весь этот клуб… Это же противоречит православной морали». «Почему? — удивился Нико, — мы свободная страна. Ночью стриптиз, утром церковь. Всему свое время».

Едем утром по поселку. В окошко вижу: за уличным столиком пожилые греки и священник в черном азартно режутся в карты. Я задумываюсь. Религия – и азартные игры? «Нико, почему священник в карты играет?» «А что? — невозмутимо говорит Нико, — может, он так спасает заблудшие души». «Картами?» «Ему виднее, чем», — заявляет Нико.

В то же время стереотипы в греках сидят прочно. В этом я убедилась, узнав, каковы

Греческие представления о нас.

От туристов греки, конечно, слышали о Беларуси, России, Украине. Но для них все мы одинаковы. И странны!

Три часа дня, жара, в тени под сорок. Андреас выжимает всем сок из огромных, как дыня, сладких лимонов. А мужу наливает…водку. «Зачем?» — обалдевает тот. «Русские всегда пьют водку»,- убежденно говорит Андреас. «Я пью, но не днем в жару». «Не может быть!» «Честное слово! Можно сок?» Андреас выжимает еще стакан сока – и собирается налить в него водку. Муж едва успевает перехватить его руку. Андреас растерянно смотрит, как он пьет сок — это вносит сумятицу в его картину мира.

Нико собирался к нам в гости лет пять. Родня стала стеной. «Там КГБ и бандиты! Тебя убьют, ограбят, арестуют!» Нико храбрился и сомневался. «Нико, мы такие же люди,- убеждала я,- у нас есть проблемы, но где их нет?» Наконец, он прилетел в Минск. Первое, что я услышала по пути из аэропорта: «Так у вас же дороги!» Видимо, Нико ожидал чего-то вроде тундры с медведями. Вначале он пугался милиции и с подозрением оглядывался, а, увидев памятник Пушкину, спросил: «Это русский революционер?». «Это поэт!» «Ну да?!», — удивился Нико и записал имя — он был уверен, что здесь памятники ставят только революционерам.

Дней через пять, после кафе и прогулок по городу, греческий гость позвонил брату: «Прекрасная страна! Цивилизованная! Вы все должны сюда приехать!» Я представила себе бесчисленную родню Нико — на юбилее его отца было больше двухсот родственников… А потом подумала: ради разрушения стереотипов — пусть едут!

Сейчас в Греции тепло, а у нас снова дождь. Звонит мобильный. «Элла, кукла! — смешивая языки, весело говорит Нико,- как дела? Why not come?» «Кукла» – по-гречески красавица. Я слышу его голос и думаю: «И правда — why?» И начинаю лазить по сайтам турфирм – что там у них с ранним бронированием?